Немецкую традицию обогатил психологизм русского театра

 Юрий Бутусов в Театре имени Пушкина представил свое видение "Доброго человека из Сезуана" Бертольда Брехта.
Юрий Бутусов, художественный руководитель петербургского театра Ленсовета, поставил в московском Театре имени Пушкина пьесу немецкого драматурга Бертольда Брехта "Добрый человек из Сезуана".

Брехт никогда не пользовался особой популярностью у российских режиссеров, хотя некоторые спектакли по его пьесам вошли в хрестоматии по истории отечественного театра, например, "Добрый человек из Сезуана" Любимова в Театре на Таганке, в котором главные роли играли Владимир Высоцкий и Зинаида Славина, или "Кавказский меловой круг" Роберта Стуруа в Тбилисском театре имени Шота Руставели с Рамазом Чхиквадзе в главной роли.

И вдруг три московских театра один за другим выпускают постановки по брехтовским пьесам: "Господин Пунтила и его слуга Мати" в Театре Маяковского, "Страх и отчаяние в Третьей империи" - в студии Олега Табакова и "Добрый человек из Сезуана".

"Эпический театр" Брехта - полная противоположность русскому психологическому театру. Согласно его теории, актер не должен полностью вживаться в образ, временами он вылезает из "кожи действующего лица" и отделяется от своего героя.

Актер подходит к микрофону, и в момент исполнения "зонгов" - песен - становится рупором идей автора, то есть Брехта. В спектакле Юрия Бутусова этот эффект усилен: актер, который только что говорил по-русски, внезапно переходит на немецкий язык.

Юрий Бутусов прочитал драму Брехта как античную трагедию. Трагедии на современных сценах получаются редко: в них должны быть страсти, а не обычные чувства, в них люди выясняют отношения не друг с другом, а с богами.

В пьесе Брехта богов трое. Они приходят в китайскую деревеньку в поисках ночлега, но соглашается пустить их на постой один-единственный житель - проститутка Шен-Те. Боги щедро расплачиваются за ее доброту, Шен-Те становится мелкой лавочницей, но почти сразу разоряется, потому что вечно помогает всем, кто в этом нуждается. Тогда она притворяется двоюродным братом Шуи-Та, и, в мужском платье, в мужском обличье ведет себя жестоко не только с соседями, но и с возлюбленным, летчиком Янгом.

В пьесе Брехта речь идет о том, что мир социального неравенства вынуждает "овец" вести себя по-волчьи и должен быть разрушен. В спектакле акцент перенесен с социального на метафизическое. Вместо трех богов-мужчин на сцене маленькая женщина со стоптанными в кровь ногами и непроницаемым лицом. Когда-то божество, видимо, допустило ошибку в расчетах, и мир вышел не таким, каким был замышлен.

По сути, хрупкая богиня - небесная сестра Шен-Те. Она тоже пробует выручить людей из беды и оказывается в той же ловушке: нельзя не помочь просящему, но всем им нельзя помочь. В финале божество, скинувшее маску равнодушия, подняв заплаканное лицо к Шен-Те предлагает неутешительный выход из тупика: один раз в месяц становиться злой, а все остальное время оставаться доброй.

Не найдя никакого разумного выхода из положения, выкричав все отчаяние в зонгах, Шен-Те выйдет на середину сцены и, глядя в зал невидящими глазами, севшим голосом, обращаясь к безмолвным зрителям, просипит: "Помогите".

Бутусов не отвечает на вопросы, он обдумывает разные возможности развития истории "доброго человека", вовлекает в этот процесс зрителей. Такой тип театра принято называть интеллектуальным, но в нашем случае он изысканно красив. Огромная сцена полностью раздета, пространство распахнуто до кирпичной кладки стены. Оно погружено во мрак, который режут холодные "хирургические" лучи света.

Стена заодно служит экраном, на который проецируют то фотографии людей, то фасады домов, то тени деревьев. Все действие на сцене сопровождает квинтет, и музыка соавтора Брехта, композитора Пауля Дессау в аранжировке Игоря Горского не стихает ни на минуту.

Выход каждого актера превращен в самостоятельный номер, эстрадную миниатюру, и в этом - дань традициям кабаре, с которым самым тесным образом был связан Бертольд Брехт.

Почти все роли сыграны выпускниками последнего курса Романа Козака, и он был бы горд за своих учеников, если бы дожил до премьеры.

В главной роли (Шен-Те и Шуи-Та) - Александра Урсуляк, ее героиня - пьяная, косолапо перебирающая заплетающимися ногами грубая уличная девка. И маленький человечек в котелке, широких штанах с наклеенными усиками, похожий на обозленного Чарли Чаплина. И женственная, прекрасная лирическая героиня. И обескровленная, измученная борьбой с другими и с собой девочка, что еле шевеля губами в финале просит о помощи.

Александра Урсуляк в спектакле работает на пределе человеческих возможностей, и роль ее - не хочется искать других слов - потрясает. Теоретически Брехту это бы не понравилось, он считал, что очищение через страдание, катарсис, в искусстве ведет к примирению со скверной реальностью. Но увидев Александру Урсуляк в "Добром человеке", он был бы вынужден передумать.