Любить по-чеховски
Актриса и режиссер Алла Азарина, известная как исполнитель литературно-музыкальных композиций, поставила спектакль по чеховским рассказам. Его играют в фойе Пушкинского театра. Играет пара, он (Владимир Григорьев) и она (Эльмира Мирэль). Фойе с его узорным паркетом, хрустальными люстрами и воздушными оконными гардинами само по себе могло бы стать средой для чеховских историй. Однако привлечен Александр Васильев, известнейший историк в области интерьера и костюма. Васильев выступил на этот раз сценографом и в буквальном смысле одел спектакль. Минимум аксессуаров: старинная мебель, выцветшие фотографии и костюмы на вешалке – нас будто бы пригласили в комнаты, хранящие память о людях чеховской поры. Сюда заглядывает наша парочка театральных заговорщиков, чтобы, едва вдохнув нездешнего воздуха, разыграть несколько историй на вечную тему.
Ну, понятно, играют про любовь. Меняют накидки, жилетки, пиджаки и шляпки, превращаясь в героев рассказов "Ионыч", "Черный монах" "Шампанское", "У знакомых", "Он и она", "Драма на охоте". Разные весовые категории рассказов, где едкая легкость Антоши Чехонте соседствует с трагическими прозрениями Антона Павловича, сразу бросятся читателю в глаза. Но инсценировка А. Азариной (консультант - Э.Полоцкая) вбирает в себя исключительно любовные дуэты - остальные перипетии рассказов в спектакль не включены. Играется любовь по-чеховски, и эта темка, право, достойна отдельного рассмотрения. Ход остроумный и жестокий, ибо, наверное, нет в русской литературе более беспощадного и безнадежного взгляда на тему "мужчина и женщина, чем взгляд сквозь чеховское пенсне. Незамысловатая структура азаринского спектакля в фойе, где сидит за роялем аккомпаниатор (Елена Адельшина), а актер и актриса входят и выходят из образа в образ, с лихвой окупается его недюжинным содержанием. Истории романов, замужеств, мимолетных влюбленностей, безумных страстей и прочих вариантов "на двоих" составлены в убийственную композицию. И кого Антон Павлович более не жаловал: дамский пол или мужской? - еще вопрос. Перед нами возникают девы и хищницы, неряшливые эмансипе и чистые романтические натуры, нудные забитые жены и страстные вольные цыганки. А в пару им даются либо недотепы, либо псевдогерои. Смешное, сатирическое чередуется с лирикой, но за каждым из сюжетов едва уловимо слышится звук лопнувшей струны. За полтора часа Э.Мирэль, очаровательная тоненькая третьекурсница Школы-студии МХАТа, и В.Григорьев, артист с весьма богатым стажем и опытом, успевают развернуть перед нами своеобразную антологию чеховского неверия в любовь.
Фраза из записных книжек "Целые сутки счастья я не выдержу!" - становится мужским лейтмотивом. Женщина здесь - источник рутины, лишних хлопот и попросту опасностей, мужчина - либо жалок и смешон, либо в решающую минуту соскакивает с подножки. Притом актерские переходы от характера к характеру столь легки, а собственное их удовольствие от игры столь очевидно, что сценическое время пролетает стремительно. И долго потом остается странное послевкусие: все могло бы быть так красиво и романтично, если бы не чеховское знание человека, если бы не его представления о счастье.
"И вдруг..."– изящная и тонкая театральная штука, простая по первому взгляду и вместе с тем точнейшая в своих, именно чеховских, акцентах.
