Top.Mail.Ru
Мхатчик | СМИ о Московском драматическом театре

"Бешеные деньги" стали последним спектаклем Романа Козака.

Не припомню, кого еще провожали в последний путь такими аплодисментами. Театральная Москва словно не хотела отпускать Романа Козака. В этих овациях была какая-то победительность отчаяния. И пафос. Думаю, этот общий, никем не срежиссированный порыв стал данью не только его таланту и скорби по безвременному уходу. Оказалось, что и в наше суетное, легковесно-циничное время где-то в глубине души сохраняется вера в человеческое достоинство, чистоту и бескорыстность помыслов. Ироничная насмешливость Козака никогда никого не обманывала. Вступив в профессию, он пережил оглушительный успех. И как актер в "Эмигрантах" Мрожека, и как режиссер, поставив "Чинзано" Петрушевской. Медные трубы ему выпало пережить раньше, чем огонь и воду. Не всякий справляется. Он справился. Тут-то и стало понятно, что Козак - "мхатчик" не по месту приписки и школы. А по сути. Да-да, по той самой сути, когда можно сказать без стыдливой ухмылки: "Любите искусство в себе, а не..." Выговорить эту фразу до конца в наши дни физически невозможно, но ее можно было отчетливо расслышать в тех самых аплодисментах, которыми прощались с Романом Козаком.

Вечером того же дня в Театре Пушкина играли премьеру. Спектакль "Бешеные деньги" в постановке художественного руководителя меньше всего похож на творческое завещание. Но итогом, как ни крути, он все же оказался. Пожалуй, в нем с наибольшей полнотой, легко и ярко осуществились программные намерения Козака. Девять лет назад, вступив в должность, он говорил о том, что хотел бы по-строить театр художественный и общедоступный. Надежды его казались утопическими, потому как большинство выбирало одно из двух. Выбор в это время сделали и в альма матер, что позволило ему принять приглашение, которое при жизни своего учителя Олега Ефремова Козак отклонил. Через несколько сезонов стало понятно, что шаг за шагом программа выполняется.

"Бешеные деньги" - хмельной коктейль из Островского, Пушкина, Хвостенко, Игоря Попова (сценографа Анатолия Васильева) и замечательных актеров, опьяненных замыслом постановщика. Они чудесно поют под живую музыку и смакуют текст классика, наслаждаясь его мелодией. Историю про бешеные деньги, такую знакомую нам сегодня, играют и про бешеных людей. Не в клиническом смысле, а в том, какое режиссер вкладывал в определение "время всеобщей всеядности". Своих персонажей Николай Фоменко, Виктор Вержбицкий, Борис Дьяченко, Вера Алентова и Александра Урсуляк знают не понаслышке и до донышка. Потому в абсурдистских приемах ни следа интеллектуальной холодности. Озорство - родное, но не посконное. Даром, что ли, речь идет об эпохе "всеобщей модернизации и моторизации", представленной на сцене механической собачкой, угощающей желающих шампанским.

Главный герой, провинциал Савва Васильков, сыгранный Иваном Ургантом, от века тоже не отстает. И хотя он неустанно повторяет: "Я из бюджета не выйду", его костюм напоминает первых летчиков, а над головой вращается пропеллер, закрепленный в тяжелом металлическом жилете. Для Козака он - неопознанный летающий объект. В своем последнем интервью режиссер признавался: "Мне нужен был какой-то новый человек, непривычный для своей среды. Из тех сегодняшних ребят, которые умеют зарабатывать, имеют бешеный азарт к работе, но и жить умеют. Не бандюки, а какая-то новая поросль. Я их не понимаю, как и Ваню, - это другое поколение. Но они мне очень нравятся".

Последний спектакль Романа Козака - иронически романтичен. В чем-то, как и он сам.