Остров невезения в океане есть

В далеком 1928 году на сцене Камерного театра А. Таирова после затяжной проверки цензурой была поставлена политическая сатира «Багровый остров» по одноименной пьесе М. Булгакова. Сценическая история спектакля была непродолжительной: уже через полгода его признали неудачным и запретили. Но сегодня, спустя почти столетие, пьеса обретает вторую жизнь: театр им. Пушкина, расположенный в том же здании на Тверском бульваре, отдает дань памяти своему предшественнику и представляет собственное видение. В прошлом сезоне в театре прошла лаборатория сценических читок «Возвращенные страницы», и именно там молодой актер и начинающий режиссер Федор Левин убедил профессиональное сообщество и худрука театра Евгения Писарева в необходимости поставить этот материал на Основной сцене.


Главный конфликт спектакля строится вокруг противостояния сферы искусства и власти – темы, приобретшей особую актуальность в последнее время. Подающий надежды драматург – «страшеннейший талант» и «идеологическая глубина души» – Василий Дымогацкий (Александр Дмитриев) приносит в театр свою новую пьесу об угнетаемых европейскими капиталистами аборигенах с далекого острова. Задержав сдачу материала на несколько дней и угрожая сорвать предстоящий сезон, он сильно подводит директора театра (Александр Матросов), и теперь новый спектакль придется ставить буквально на ходу, чтобы успеть показать цензору (Сергей Ланбамин), со дня на день уезжающему в отпуск. Срочный сбор труппы, распределение ролей (главная роль туземца Кири-Куки достается самому автору), тексты в руки и начинаем генеральную репетицию.


На первый взгляд, большую роль для пьесы играет исторический контекст, в котором она была написана, и для современных реалий, когда понятия «идеология», «классовая борьба», «цензор», казалось бы, остались в кулуарах истории, она видится устаревшей. Тем более, что артисты не отходят от оригинального булгаковского текста за исключением некоторых «усовершенствований». Но так ли это? Театру удается найти разного рода «ключики» к актуализации «Багрового острова» для публики 21-го века. Постановщики не делают акцент на временных рамках действия и отходят от классического спектакля, используя прием «театра в театре». Сюжет пьесы разворачивается «здесь и сейчас»: неожиданно в зрительный зал вбегает директор Геннадий Панфилович и начинает решать многочисленные рабочие вопросы; в проходе стоит его стол с важными документами, на сцене то и дело появляются артисты, работники цехов и другие люди театра, выполняющие свои ежедневные обязанности, а мы, зрители, лишь невидимые наблюдатели обычного (или не очень) рабочего дня. Все это работает на создание атмосферы live-репетиции.


Из «Багрового острова» не боятся сделать большой студенческий «капустник» со значительной долей импровизации, переступив через черту буффонады. Напротив, здесь все стараются усилить и подчеркнуть эдакий эффект «несерьезности» и имитации происходящего. Артисты «Острова» – не истинные люди искусства, преданные своему делу, а лишь мелочные люди с посредственными способностями, охотящиеся за славой. Их игра нарочито плоха и неестественна. Карикатурная стилистика проявляется и в визуально-звуковой составляющей спектакля. Картонная (иногда буквально) сценография, собранная в спешке из декораций, найденных в подсобных помещениях или в хранилищах для других репертуарных спектаклей, перекликаются с богатым оформлением костюмов европейцев. В то же время с этим контрастирует наряд туземного короля Сизи-Бузи (Андрей Сухов), состоящий из белой майки-«алкоголички», семейных трусов и «киркоровского» роуча. Звуковик, которого нам не будет видно, но будет слышно через непосредственно выбранное им музыкальное сопровождение, – тоже важное звено в создании ощущения абсурда. Зачастую пафосные мелодии включаются в самые неподходящие моменты.


На фоне кричащего гротеска и хаоса иронично выделяется абсолютно серый образ цензора. Не замечаешь, как главный нарушитель спокойствия Савва Лукич появляется в партере, и долго наблюдаешь удаляющийся в сторону сцены силуэт в черном строгом костюме, который не спешит разворачиваться к нам лицом. Но вскоре эта загадочность рассеивается, и перед нами непримечательный флегматичный человек с выдержанной речью и холодным взглядом. Но в этих сухих незапоминающихся чертах ощущается резкое чувство дежавю.


Театр решился на действительно интересный экспириенс, несущий в себе сразу несколько целей: мемориальную, просветительскую и, конечно, экспериментальную. Удалось ли освежить пьесу, не скажешь однозначно. Но то, что эта версия «Багрового острова» попала в тон актуальному положению вещей в мире – безусловно. И если в начале этого хулиганского балагана в зале звучит раскатистый смех, то впоследствии реакции становятся все тише и тише. Булгаковская язвительная сатира прорастает в каждого персонажа, оставляя зрителю лишь трагикомичное послевкусие: заискивающие начальники, приспособленческие авторы и режиссеры, подневольные артисты, некомпетентные цензоры и сплошное унижение. И кажется, что не найти всем этим куклам и кукловодам компромисса.