Производитель оптимизма
"Путники в ночи", последняя премьера Дмитрия Астрахана, выпущенная им в Театре имени Пушкина, прошла с огромным успехом. Во время спектакля зрители стояли в проходах, после спектакля долго не могли успокоиться: "браво!", "бис!" - и шквал аплодисментов. Такой успех на театре случается редко - но критика скорее всего разнесет спектакль по косточкам. С точки зрения тех, кто занимается театром как искусством, это больше чем провал - это пустота. Здесь нет ни оригинальной идеи, ни нестандартного режиссерского решения, ни по-настоящему сильных актерских работ: набор повторов, сладкая водичка, спитой чай... Но публика в восторге. Театр, который создает Дмитрий Астрахан, ничего от нее не требует и ни к чему не обязывает: не надо напрягаться, расслабьтесь - и вам сделают удовольствие... Технология, при помощи которой Астрахан управляет залом, отработана до мелочей: это и азбука, и классика коммерческого театра.
Пьеса Олега Данилова сделана с математической точностью: он не пересолил и не пересластил, не переложил ни адюльтера, ни супружеской любви (массовое искусство в конечном счете нравственно, и ближе к финалу семья восторжествует). Немного секса, много связанного с ним юмора, но ничего шокирующего в пьесе нет - она вполне годится и для семейного просмотра.
"Путники в ночи" посвящена жизни высшего света - широкая публика всегда любила узнать что-нибудь остренькое про графов и князей, и Олег Данилов подобрал для них наш, постсоветский аналог - знаменитого телеведущего, собирающегося на интервью к президенту. Через несколько часов ему надо выезжать, а он занимается сексом с молоденькой и хорошенькой Леночкой - и тут как снег на голову появляется его сорокалетняя, но любимая жена... Далее выяснится, что жена изменила ему в поезде, что на самом деле они друг без друга не могут, что любовь важнее карьеры и - последняя банальность едва ли не вдохновенна! - что муж крутил романы с молодыми девушками исключительно супруги ради. (Ему было нужно, чтобы она поверила в его незаурядные мужские возможности.) В конце концов герои принимают яд: муж от злобы и отчаяния, а жена - чтобы он позволил ей вызвать "скорую", которая спасет обоих, и мирно ждут появления врачей - семья победила, зритель ликует со слезами на глазах. Его можно понять: эту канву Дмитрий Астрахан расшил такими цветами, к которым широкая публика не может остаться равнодушной.
Смешно, когда человечек, вторгшийся в квартиру телеведущего (герой Владимира Николенко ошибся дверью и сдуру объяснился его жене в любви), напивается, снимает штаны и забирается на семейную постель. Зато когда в дом входит настоящий любовник, зритель готов прослезиться: Дмитрий Скрипченко играет благороднейшего человека (и делает это, надо сказать, на редкость прямолинейно и неубедительно) - он полюбил женщину сразу и навсегда и решил забрать ее с собой. Рослый и плечистый Игорь Бочкин, играя главного героя, рвет страсти в клочья, зато в его жене (киноактриса Анна Легчилова) воплощены бесконечное терпение и готовность простить - это постсоветская Мадонна, страдающая в полностью отвечающем представлениям среднестатистического человека новорусском интерьере. Стеклянная верандочка, собственный садик, стандартная полированная мебель и тесная прихожая, забитая коробками из-под импортной радиоаппаратуры... Герои живут в странном гибриде пентхауза и малогабаритки - и ничего случайного в этом нет.
Астрахан, безусловно, кудесник, и один из секретов его волшебства - в точном чувстве меры. Подсматривая за бурной и богатой жизнью тех, кто находится наверху, зритель должен узнавать в их жилье свою квартирку; зрителя надо побаловать адюльтером, рассказом о супружеском сексе, посмешить спущенными штанами - но на самом деле он хочет, чтобы все закончилось пристойно. Обыватель любит острые блюда, обывателю нравится клубничка, но он всегда верил (и будет верить вечно) в Семью и Дом. Ему нужно, чтобы его рассмешили и утешили, - и Дмитрий Астрахан делает то, чего ждет зритель. Критики высмеивают его театр, но он востребован, а значит, и существует.
Массовый театр, который усердно хоронят все те же критики, на самом деле жив. Но его создают не дорогие их сердцам Фокин и Фоменко, а мастеровитые, знающие, где погладить и где пощекотать, Житинкин и Астрахан. И живет он по своим, нелюбимым высоколобой публикой законам.
Зрители, попавшие на премьеру, не жалели ладоней и долго не могли успокоиться: "браво!", "бис!" - и шквал аплодисментов... Эх, господа, что-то скучно стало.
