Top.Mail.Ru
Выйти из круга | СМИ о Московском драматическом театре

Правила детской игры «Кошки-мышки» вкратце таковы. Несколько человек, взявшись за руки, образуют круг, внутри которого «мышка», а за его пределами «кошка». Хищник должен прорвать круг и сцапать жертву, задача игроков - не допустить этого. Защитное поле Эржбет Орбан, главной героини пьесы Иштвана Эркеня «Кошки-мышки», оказалось ненадежным. Даже собери она все свое жизнелюбие, поражение неминуемо. Да и в роли кошки не только сомнительная подруга и вечно раздраженная дочь, но и само время. Оно несет старость, одиночество, разочарование. Жизнь часто напоминает эту игру, только участники по ходу действия меняются ролями.

Пьесу, давно ставшую классикой, обошедшую театральные подмостки мира, популярную в нашей стране в 70-80 годы прошлого века и вошедшую в список знаменитых постановок Г.А. Товстоногова в БДТ им. М. Горького, на сцене филиала Московского драматического театра имени А.С. Пушкина поставил Павел Курочкин. Самым притягательным в этом материале, отмечает режиссер, для него стал сильный и непредсказуемый характер главной героини, придающий жизни вкус и аромат. Но помимо Эржи в ярком исполнении Тамары Лякиной, в спектакле «Кошки-мышки» еще два знаковых женских образа, точно и объемно созданные Ниной Марушиной (Гиза) и Ниной Поповой (Паула).

Если вдуматься, они неразделимы. Гиза, живущая с сыном в благополучной стране, запертая в своем дорогом доме как в клетке и всегда скованная правилами и приличиями. Ее младшая сестра Эржи, наделенная неисчерпаемой энергией, прожившая однообразную жизнь без особых радостей. Возникшая из прошлого подруга Эржи Паула - благополучная, хваткая, знающая себе цену, но оказавшаяся в конце пути никому не нужной. Трех женщин объединяет главное - одиночество, они необходимы друг другу. Пусть даже причиняя своими поступками боль. Паула вторгается в жизнь Эржи и полностью ее перетряхивает, наполняя новым звучанием. Именно благодаря достаточно ограниченной, но знающей толк в моде Пауле седая, небрежно одетая старуха превращается в элегантную даму. И у нее чудесным образом не отекают ноги в туфлях на высоком каблуке, и мир опять открывает радость каждого дня. Правда, плату за эти перемены Паула берет непомерную - выудив из Эржи всю необходимую информацию, она прибирает к рукам давнего поклонника Эржи Виктора Черемлени. В этой ситуации могла бы помочь Гиза, но вместо душевных строк у нее выходят лишь нравоучения, а переписка превращается в вечный спор двух сестер.

И все же именно письма помогают им пробиться друг к другу, признаться самим себе в главном. Гиза, потерявшая способность ходить, много лет живет в острой тоске по покинутой родине и вынуждена «сохранять лицо», подчиняясь жестким правилам своего равнодушного сына. Его «забота» зашла так далеко, что он подготовил семейный склеп и продемонстрировал его матери. Эржи, всегда делавшая вид, что Виктор в ее жизни не более чем устоявшаяся и порядком надоевшая традиция, признается, что всегда любила только его. Его уход к Пауле стал не просто предательством, он перекрыл кислород. А защитного круга в лице дочери не оказалось вовсе.

«Все мы чего-нибудь да хотим друг от друга. Только от стариков нам ничего не надо. А вот когда старые люди тоже чего-то хотят друг от друга, мы поднимаем их на смех». Так начинается пьеса Эркеня, эти же слова становятся первым посылом в зрительный зал, и потом их отзвук слышится во многих сценах. Во время воскресных обедов у дочери Эржи Илоны (Екатерина Сибирякова) и зятя Йожи (Константин Похмелов), которые напоминают сборище глухих, где никто никого даже не пытается услышать. Еще - в жестких сценах взаимоотношений Гизы и ее сына Мирослава (Сергей Кудряшов), или когда Эржи, словно раненое животное, в поисках Виктора бросается к его матери Аделаиде Брунер, но слова о возрасте и неумеренности чувств бьют наотмашь.

В спектакле «Кошки-мышки» драгоценно то, что режиссер, рассказывая не очень-то веселую историю, сохраняет мудрую иронию автора пьесы и наделяет персонажей легкими гротесковыми чертами. Пышная Аделаида Елены Ситко, одетая в какие-то немыслимые восточные шелка, не расстается с мешком лекарств и всегда готова поделиться с другими. Она ведь не злая женщина, и по-своему сочувствует Эржи. Виктор, в необъятном костюме из-за непомерного живота, вечно пыхтящий, но трогательный в исполнении совсем не возрастного актера Олега Пышненко. Он как состарившийся мальчик, который будет вечно жить в музыке и иллюзиях. Трогательная Мышка Марии Андреевой-Яворской, вытянутая в тонкую струнку, всегда чуть-чуть на цыпочках. Невозмутимый, почти философ официант Андрея Терехина. Среди этих персонажей, замечательно сыгранных, с точно найденными характерами, ни на секунду не отпускает Эржи. Невероятное притяжение Тамары Лякиной делает ее сердцем всего происходящего. Оно учащенно бьется, в какие-то моменты переходит на спокойный ритм, замирает, сжимается от нестерпимой боли...

Графичная, почти условная сценография спектакля, в которой достаточно одной детали, чтобы превратить пространство сцены в продуктовую лавку, тесную квартирку Эржи или изысканное кафе, создана Кириллом Даниловым. В него вписаны костюмы Янины Кремер - стильные, с замечательными цветовыми акцентами и небольшими, но очень важными деталями. И эти легкие ажурные тени - то ли от деревьев из воспоминаний сестер, то ли от кованой решетки, символично разделяющей два абсолютно разных мира, в которых существуют Эржи и Гиза. В их переплетении запутанность нашей жизни, ее скоротечность, призрачность. Тронутые временем старые фотографии, вписанные художником едва заметными графическими пятнами, не разглядеть. Но к финалу они словно проявляются, а самая главная, о которой все время вспоминают сестры и на которой две девушки в белых кисейных платьях, раскинув руки, бегут к реке, становится ожившей картинкой. В пронзительные минуты финала, когда Эржи принимает решение уйти, сестры, наконец, встречаются. Они такие трогательные в белых платьях и шляпках, и Гизе уже не требуется инвалидное кресло. Они не стали моложе, потому что театр - не кинематограф. Но как светлы и спокойны их лица, сколько в них красоты и абсолютного счастья. Потому что груз земных проблем, наконец, сброшен, сестры вышли из круга игры в кошки-мышки.