Жизнь в ломаном ритме

Данное представление вполне можно назвать откровением, а где-то даже и исповедью. На первый взгляд может показаться, что этот спектакль о том, как мужчина убил свою жену. Однако все не так-то просто. Это спектакль о том, как разрушается любовь. И это разрушение не стихийное, оно плавное и почти незаметное. В сонате Бетховена верхние аккорды постепенно смешиваются с басами, которые настырно повторяют свой четкий ритм, добавляя в музыку черной краски. В любви главных героев такие же перепады. То мелодичные верхние аккорды, показывающие трепет в отношениях, то низкие ноты, пропитанные ревностью и злобой, которые ломают и ритм, и любовь.

Актерам, участвующим в постановке, этот ритм поймать удалось. Их работа безукоризненна. И Елизавета Лотова, и Андрей Заводюк работают так, что по спине бегают мурашки. Особенно хочется отметить их работу с залом. Зрители становятся не просто сторонними наблюдателями, а полноправными участниками действа. Герои советуются с присутствующими, просят помощи, разговаривают. Когда актеры подходят ближе, дыхание замирает, а ритм спектакля начинает ускоряться.

Исполнителю главной роли отлично удается проведение игры с залом. Он играет так, как в последний раз, и такая самоотверженность подкупает. Перед нами настоящая игра «нараспашку», когда актер вкладывает всего себя в каждое слово, в каждую интонацию. Андрей Заводюк то бросает, то целует героиню Елизаветы Лотовой, и то электричество, которое возникает во время спектакля, порой зашкаливает.

Особенно актеру удался тот эпизод, в котором он изображает Тухачевского. Андрей Заводюк мгновенно преображается из мужа-ревнивца во француза-скрипача. Причем метаморфоза происходит прямо на глазах у зрителя. Актер заставляет зрителя то смеяться, то плакать, и все наши эмоции перемешиваются с музыкой, накаляя обстановку до предела. А уж момент, когда Заводюк кидает скамейки, вообще очень силен по своей сути, он пропитан магнетизмом и особой энергетикой.

Не менее хороша и игра актрисы: Елизавета Лотова представляет собой собирательный образ женщины, которая готова прощать, понимать, ценить, и все для того, чтобы любить и быть любимой. На общем фоне спектакля выделяется эпизод, где она взахлеб читает Евангелие. Этот момент сложен и в эмоциональном плане, и в физическом. Интересно, что фраза о том, что каждый, кто смотрел на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своем, выбрана Толстым для эпиграфа. В самом спектакле же она озвучивается только в середине представления, однако этот факт ни чуть не снижает ее значимости. Напротив, этой фразе предается особое значение, и тот огромный монолог, который ей предшествует, сыгран очень талантливо.

Кстати об исходном тексте Толстого. Он был перекроен специально для спектакля, и Елене Исаевой удалось сделать это максимально грамотно. Некоторые фразы дробятся, некоторые многократно повторяются, некоторые проскальзывают очень быстро. Такая неровность еще больше ломает ритм, создавая абсолютно неповторимый эффект.

Спектакль сыгран очень эмоционально, трогательно и чувственно. Режиссеру Александру Назарову удалось создать на сцене такую атмосферу, которая не отвлекает от общего действия. В спектакле нет декораций, зато есть детали: табурет, падающие скамейки, сапоги героини, краски, зеркальце, сумка. Все они мелкие, почти незаметные, однако именно они делают пьесу особенной.

Когда зрители выходили из зала, возникла какая-то пауза. Люди не могли говорить, потому что увиденное было выше слов. Но потом, когда прошло какое-то время, везде были слышны восторженные отклики.

Спектакль был отыгран, бессмертный текст Толстого сказан, напев сонаты Бетховена исполнен, однако спектакль еще долго не отпускал. И этот бешеный ломаный ритм угасающей любви еще долго звучал где-то внутри. Наверное, там, где и есть наше сердце.